Свобода, равенство, братство

Разум мой, товарищи матросы, кипит возмущенный примитивной разводкой, на которую мы повелись. «Свобода, равенство, братство» не может быть нашим лозунгом, потому как не являет собой что-то целое, не  противоречивое и реально возможное.

 Свобода, это состояние, в котором я могу желать равенства, а могу и неравенства. Могу избрать братство, а могу и вражду смертную. Когда мою свободу уполовинили равенством, да учетвертили братством, то что это за свобода? Ото ж.

А равенство? Вот ты, товарищ матрос, здоровый такой бугай, а если еще и стрелок отличный, и два плюс два для тебя не сложно, и жену с детьми культурно содержишь, то как с тем вот плюгавым, криворуким да безответственным равно жить будешь? Хоть убейся, равно с ним у тебя не выйдет. Не заложено равенство в природу вещей, только в антиутопии про клонов под управлением одичавшего вычислительного центра оно заложено (всякой криворукой швалью).

 А как тебя, друже, к равенству нагнуть? Правильно, зарезать твою свободу на корню. Укоротить твой уд, промыть твои мозги (чтоб ровно со всеми два и два складывал), притравить заразой какой, а то здоровый больно (плюгавым бздошно). Что, до уда еще не добрались? Но остальное-то уже с тобой сделали. Скоро жди инспектора с линейкой.

Равенство исключает свободу, а свобода исключает равенство. И если французские крестьяне повелись когда-то на тупую кричалку, то не от большого ума они это сделали. А теперь скажите честно, от самого сердца скажите мне, товарищи матросы, что вы из этих двух выбираете — свободу или равенство?

Вот! Я счастлив слышать ваш дружный хор, свободные вы мои, дорогие вы мои люди. «Свобода, неравенство, братство» — роднее природе вещей и ближе сердцу честного моряка. Режет, конечно, ухо промытое лжой, но если покричать это вместе пару недель на какой-нибудь площади, то станет музыкой навсегда.

«Какое же братство при неравенстве?» — спрашивает тут гражданин из темного уголка. А самое братское братство. Или у тебя нет младших/старших братьев? Выйди, друже, на свет. Расскажи нам, кого любишь. Всех? Ну, это считай, что никого. Давай без обобщений и абстракций. Ткни пальцем в человека и скажи: «вот его люблю.»

Всех здесь? Это тоже прятки. Вот этого бугая, конкретно, любишь? Ага. Так любишь, что желаешь ему всегда оставаться здоровее да умнее тебя? Не ржать, товарищи матросы, дело серьезное! Ведь если он взаправду любит, то это натуральное братство при очевидном неравенстве. Не так уж сильно его любишь? Да по вопросу о братстве уже было ясно. Крепись бугай, не так уж сильно тебя любят в темном углу.

Но на то и свобода, чтобы «умные светлые лица» могли искажаться злобой, завистью и прочей порочащей гуманизм дрянью. Масонское абстрактное «братство» без любви Христовой превратило мир в клетку, по которой бродят с линейками комиссары евросоюза.

А любовь такая тонкая субстанция, что насилием не внедряется. Любовь не живет без свободы и мы смело можем заменить комиссарское братство на христианскую любовь к ближнему. «Свобода, неравенство, любовь» — чего им гадам не хватало?

Сколько же любви вырезали французы ради невозможного без нее «братства»? Да и наши сшибатели крестов постарались (но не справились). И получаемся мы, товарищи, последним оплотом жизни и свободы на этой планете, носителями братства при неравенстве. То есть теми, с кем за последние 300 лет никто ничего так и не смог сделать.

Феномен человека разумного (кроманьонца) в том, что он разумен. Так что никаких «моря матросам!».  Матросам — корабли. Как-то так.