Чем плох? Теория классического фашизма не отвечает на этот вопрос. На этот вопрос отвечают плоды фашизма. Именно по плодам мы узнали его. Истории переписывают, окно приемлемого пляшет, но есть простая линеечка, которой мы можем замерять происходящее. Линеечку эту можно назвать «как я (мы) отношусь (относимся) к ближним и дальним».
Не особо важно какая «моральная история» для оправданий (обвинений) сочинена пропагандистами, когда есть линеечка, которой мы можем измерить сегодняшнее состояние любого из актуальных объектов. Как правило, эти объекты бесконечно повторяют сами себя (они сегодня такие же, как и всегда), что делает нашу линеечку вечной защитой от пропаганды (и от лжи самому себе).
Чтоб голова не кружилась закрепим верх (нуль) линеечки в позиции «я всех считаю людьми и люблю, могу понять и простить, даже если они думают не как я, делают не как я, даже если не ведая, что творят, вредят мне». Собственно это позиция идеального православного, позиция Христа. Как не взаимодействуй с этой позиции с человеком или с человечеством ни фашизма, ни плодов его от тебя мир не дождется.
Одно дело «общественный идеал», совсем другое «воплощение идеала в жизнь». Здесь мы получаем следующее деление на линеечке: «я люблю, понимаю и прощаю всех, но свое и своих гораздо больше». Собственно это позиция обычного православного, что тщится быть идеальным, но не всегда получается. То есть это еще не бунт против идеала, а просто отсутствие у среднего человека сил идеалу соответствовать.
Интересно, что когда в «свое и своих» записано православие, как общественный идеал отношений, и разные внешние «все» атакуют этот идеал на уничтожение, встает во весь рост вопрос: «Могу ли я сражаться с теми, кого люблю и прощаю, за тех кого люблю и понимаю больше?». История говорит, что я здесь жив и православие во мне живо только благодаря бесконечной череде твердых людей решивших этот вопрос не размышляя.
Воин защищающий православие, всегда чувствует (знает), битвы отдаляют от Христа. Отсюда и «милость к павшим», и желание накормить и защитить слабых, потерявших мужчин от его руки, отсюда человеческое лицо победителя, что защитил своих не обретя ненависти к чужим. Никакого тут фашизма не выйдет и ни каких плодов его тоже. Сражающийся ради любви больше сражается с демоном ненависти, чем с маленькими людьми напротив.
Удивительно, что против такого общественного идеала можно бунтовать, но бунт на лице (он есть). Следующее деление линеечки, как раз называется «мы бунтуем против идеала потому, что проиграли демону ненависти и любить всех, и прощать всем уже не умеем». Отсюда мир уже делится на «мы — люди» — «они — нелюди», что зажигает все войны на уничтожение (и на самоуничтожение), все геноциды и теоциды на Земле. Здесь источник фашизмов всех разновидностей, от нацизма до либерального пацифизма (пацифисты особенно вкусно не прощают инакомыслие).
Направо и налево сплошные плоды фашизма, по которым мы уже устали узнавать его. Особенно загадочно выглядят «антифашисты», что ведут войну с определенным видом фашизма совершенно не замечая своего. Драконоборец за драконоборцем бьет зеркала в пыль, чтобы только не видеть, как вытянулось его свирепое рыло и как капает с его клыков и когтей человеческая кровь. Я уже не умиляюсь, когда на рога, по привычке, такое чудо пялит свой младенческий чепчик.
Но, простите, нет предела «продвинутости». Вынужден поставить на линеечку еще один штрих. Называется он: «Люблю, понимаю, прощаю и считаю человеком только себя великого и безупречного». По православным понятиям — сие смерть души. По понятиям же упорно разводящих такие цветы в моем мире — это идеальный гражданин общества неустойчивого равновесия разных фашизмов. Общества сомнительного равновесия разных сортов ненависти к разным сортам людей (анти-идеал — это когда все ненавидят всех).
Ткни иголочкой в любом месте и поплывет цепная реакция самоуничтожения в ад бессмысленный и безобразный. Но почему-то мне не страшно, а весело. Наверное, потому, что Русь покачалась, покачалась, да встала столбиком пограничным на свое всегдашнее место. Место свято напротив смерти под Богом, что есть Любовь.
Общая мысль понятна. Возражение таково. Начало воображаемой линейки, что предназначена для измерения степени фашизма людей, находится не в том месте. Где такое видано, чтобы высшим идеалом было:«я всех считаю людьми и люблю, могу понять и простить, даже если они думают не как я, делают не как я, даже если не ведая, что творят, вредят мне»?
Во первых прощают тех, кто просит прощения. Во вторых, терпеть всех не нужно, ибо даже Господь разогнал бичём менял из храма. В третьих, если ты в ответе за своих близких, то за них с тебя и спросят.
Таким образом, любовь это не то, что «всех понять и простить». Любовь это когда ты душу свою положишь за «други своя», возможно даже стреляя при этом в тех, кого прощать нельзя.
Евангелие тихо перечитай, брат. Страстную неделю особенно внимательно.